Вспоминает семья

март 2015.

На сайте ничего не написано о внуках Анатолия.
У первой дочери, Анны, растут трое: Владимир (13 лет), Дмитрий (11) и Мария(4).
У Юли двое: Анатолий (4) и Мария(2).

15.03.2011 День рождения папы в нашей семье был всегда особенным праздником. Очень уютным, домашним и долгожданным. Мы с мамой пекли для папы самый вкусный торт. И даже во времена глубокого дефицита удивляли его приятным подарком. В последний день рождения в 2005, помню грустного папу, очень задумчивого, как будто что-то предчувствующего. Потом была краткосрочная, но очень насыщенная поездка в Ташкент, за время которой он успел не только отснять материал для «Известий», но и увидеть всех родственников, побывать на могилах у родителей и даже пройтись по улицам родного двора. В этом марте нашему папе исполнилось бы всего 54…

В память о папе

Не знаю, что сказать, что написать...
Прекрасной жизнь была у нас:
Любили нас с сестрой отец и мать,
Огонь любви и ныне не угас,
Но только стал существовать он без отца.
Беда, которая пришла к нам в дом,
На протяжении всей жизни не найдёт конца,
Останется нетронутой судом...
Да что там суд!
Нет в сердце объясненья ей.
Судебные дела — всё это бесполезный труд.
Душа, душа болит сильней...

Сын Назар, 16 лет, апрель 2005 г.

Первый фотоаппарат папе подарил его отец (мой дед Рахимбаев Нариман Аликович) — художник киностудии «Узбекфильм». Это был Зенит Е, которым он снимал своих одноклассников. А потом и однокурсников геологического факультета ТашГУ. Студенческие годы отец всегда вспоминал с улыбкой, преподавателей — с уважением, а горы и пустыни, в которых проходила практика — с любовью. Он был по-настоящему влюблен в пески пустыни Кызыл-Кум, раскаленные солнцем; в камни среднеазиатских гор, которые изучал при раскопках; в природу, которая окружала его повсюду. Геологии он посвятил 12 лет, стал старшим геологом, но увлечение фотографией всё-таки перетянуло. Свои первые снимки он выставлял в фотоклубе «Панорама». Его заметили. Предложили работать фотокорреспондентом в газете «Ташкентская правда». Но осталась страсть путешествовать, жить в трудных условиях жарких пустынь. Он всегда с охотой туда ездил, а когда поездки на время прекращались, вспоминал: «Эх, сейчас бы в Кызыл-Кумы ... в жару... Как красиво, когда пустыня цветёт!». Первую мини-лабораторию для печати фотографий составляли две ванночки с проявителем и фиксажем, красный фонарь и увеличитель любительского уровня. Все это размещалось в ванной комнате, как собственно, и у многих в то время увлеченных фотопечатью людей. А потом в нашей квартире появилась целая лаборатория. Фотографии папа отдавал все свое время и понятия «свободного» от фотографии времени просто не было. Каждый вечер он закрывался в лаборатории и творил до глубокой ночи. Парадоксально, но нет ни одной фотографии с папой за работой в домашней лаборатории.

Я любила, когда он брал меня к себе в кабинет. У меня появлялось чувство детской радости, я предвкушала рождение фотографии. А когда начинался сам процесс, мне нравилось, что папа относился ко мне как к взрослому помощнику. Он просил меня проверить, хорошо ли задернута черная занавеска на входной двери, не пропускает ли она свет. Или поручал мне промывать фотографии в воде, цепляя пинцетом каждый снимок за уголок, чтобы не остался след. Папа был очень аккуратен в своей работе, и я думаю, это только способствовало успеху в его профессии. Все пропорции химикатов для растворов соблюдались до каждого грамма. На каждую пленку был отведен хитро сложенный лист бумаги так, что пленки не портились. Все отснятые материалы хранились в коробках по тематике и всегда легко находились нужные негативы. Сами фотографии были отпечатаны в нескольких экземплярах, а позже оцифрованы и заархивированы. И во всем присутствовала трепетность и любовь к фотографии. По утрам наша квартира представляла фотогаллерею. Глянцевые фотографии, отпечатанные накануне, закатывались на плексы (оргстекло) и с треском высыхали. А матовые раскладывались по всему полу. Наш доберман научился ходить, не наступая на сырые снимки.

Все, что папа печатал в большом формате, он раскладывал на полу, на столах и диване и долго размышлял, перекладывая фотографии с места на место. При этом он задумчиво покручивал бороду, маму просил сделать ему чашечку кофе, а нас — не мешать и не бегать по квартире. Иногда в отборе снимков участвовала вся семья. За многие годы моя мама Ольга Лысенко так прониклась фотографией, что тоже стала снимать, и папа был для нее в этом деле прекрасным наставником.

Вот так по-домашнему рождались серии репортажей, отбирались фотографии для конкурсов и выставок.

В моем сознании, как картинки, запечатлелись многие моменты. Было очень уютно, когда в выходной день папа, сидя в кресле, в банном халате, с кружкой зеленого чая или с чашечкой кофе, как сыщик, с лупой разглядывал контрольки (отпечатанные негативы в реальном размере пленки) и отбирал лучшие кадры. А с командировок он привозил массу впечатлений и рассказывал о поездках фотографиями. Фотографией в нашем доме восхищались, для нее отводились вечера, о ней спорили, часами рассматривали.

В 1990 году три фоторепортера Владимир Дубровский (сейчас проживает и работает в Новосибирске), Марат Балтабаев (ныне московский репортер) и Анатолий Рахимбаев организовали экспедицию в регион Аральского моря. Серия репортажей по Аральскому региону стала для отца «визитной карточкой» в фотожурналистике за целое десятилетие (с 1990 по 2000 год). Раз в два-три года он выезжал на место трагедии, переживал и проживал те проблемы, которые достались местным жителям, улавливал разницу за прошедшее время и находил все новые области для репортажной фотографии. С годами местные жители стали узнавать его и принимать за родного. Он привозил им ташкентскую прессу, на страницах которой публиковали материалы об Аральском регионе с его фотографиями.

В 1994 году фотографиями по Аралу интересуется представительство ООН в Ташкенте и организовывает выставку под девизом «Одна Земля — одна Семья». А под патронажем ЮНЕСКО в Париже проходит персональная фотовыставка «Реквием по Аралу». После каждой поездки на Арал отец привозил сильные репортажные фотографии, которые экспонировались на различных выставках. К примеру, в 1997 году выставка «Международные аспекты экологической трагедии Аральского моря» проходила в ФРГ (Санкт-Августин). А через месяц Фонд Конрада Аденауэра открыл экологическую выставку в Бишкеке. В 2003 году жюри ежегодного конкурса «Interfoto» присудили 3 место за фотопроект «Средняя Азия, район Аральского моря» в категории «Природа и окружающая среда».

В Интернете работы отца по Аралу размещены на сайте американской галереи «Anahita Gallery Inc».

Когда отцу стала интересна медицинская тема, и он снимал в операционных, делился с нами впечатлениями о том, каково неподготовленному человеку присутствовать на привычном для медиков деле. Как трясутся руки, и невозможно навести резкость, наблюдая в объективе траекторию скальпеля. А через какое-то время охвачен тем, как оперируемое сердце отбивает ритм, как ответственна работа хирурга.

Наблюдая много лет за творчеством папы и рассматривая его работы сейчас, могу с уверенностью сказать, что больше всего он любил жанровую фотографию. Это та фотография, на которой, как он говорил, Life — жизнь во всех ее проявлениях, настроениях, цветах и красках. Из любой репортажной съемки он выбирал самые ценные жанровые кадры. Понятие «жанр» для него было определяющим, как знак качества достойной фотографии. Репортажным, скорее, был метод съемки. Он не признавал постановочные кадры так же, как не принимал компьютерную обработку снимков. Долгое время спорил с друзьями-коллегами и утверждал, что никогда не перейдет на цифровую аппаратуру, что матрица не передает всей той глубины цвета, которую можно передать с помощью пленки. Точно так же, как не хотел переходить на цветную фотографию и до конца считал эталоном черно-белую. Для него Мастером фотографии всегда был классик Анри Картье-Брессон, чье мнение и взгляды он уважал и разделял. Заклеивая черной изолентой серебристое покрытие камеры, чтобы не привлекать взгляды, он выходил на улицу и «проживал», пропускал через себя настроение людей, оставляя самые яркие впечатления на пленке. Когда отец видел ценный кадр, он зажмуривал один глаз и из ладоней выстраивал квадратную рамку, или подобие круглого объектива, куда помещал планируемый кадр. Потом поднимал камеру и начинал снимать. Все это происходило за несколько секунд. Но наблюдать за этой «примеркой кадра» было очень забавно.

Работа в российской фотографии началась с многочисленных командировок поездами и самолетами «Ташкент-Москва». Долгое время отец работал на Международную Ассоциацию Журналистов «АСМО-ПРЕСС» (информационно-аналитические альманахи). В те годы он исколесил всю Россию, и результатом стала серия репортажей по агропромышленному комплексу и машиностроению.

Работа в «Известиях» подарила ему много интересных и сильных фоторепортажей, и одновременно отняла силы, потраченные на бесконечные съемки пресс-конференций, новостроек Москвы и съезды Думы. Это газетная текучка, от которой никуда не деться штатным журналистам.

Знаковой стала встреча отца с известным фоторепортером агентства «Magnum» Георгием Пинхасовым. Тот мастер-класс, который преподнес Пинхасов, оказал сильное влияние на дальнейший стиль фототворчества папы. Папа был очень эмоциональным, я бы сказала, сентиментальным человеком. И со съемок он возвращался под глубоким впечатлением. Равнодушным его не оставляла ни одна съемка и это чувствуется по его репортажам. Спасение людей из-под обломков Трансвааль-парка; смог, окутавший Москву; жертвы терактов, скорбь близких — в его душе и сердце отражались переживаниями, сочувствиями. А встречи с актерами, кинорежиссерами ему приносили ощущение счастья и радости. Он очень уважал и любил людей.

Папа был очень заботливым, мудрым и порядочным человеком. И эти качества прививал нам с Назаром (мой младший брат). Мы могли не видеть его месяц-два, он уезжал в командировки, сначала в геологические, потом с фотоаппаратом в руках, но мы всегда с нетерпением ждали его возвращения.

Я помню, как мы ходили встречать папу после работы. Его походку ни с чьей не спутать. И длинные волосы, развивающиеся на ветру. И тяжелый кофр на плече. Увидев его, мы с Назаркой неслись наперегонки, бросались на шею и счастливые шли до дома.

Каждое утро в нашей семье начиналось по-светлому, даже если за окном было пасмурно. Папа любил гренки, у него они получались особенно вкусными. А главное, каждого из нас поднимал аромат настоящего кофе, который разливался по всей квартире. Эти ассоциации отложились где-то в подсознании. Я включаю музыку, которую любил папа, жарю гренки и варю кофе. И в это время мне верится, что папа рядом с нами.

Папа верил всем и вызывал доверие. Всегда с улыбкой говорил: «Меня не останавливают ни в одном посольстве, ни в министерстве, ни в метро...а я ведь ношу огромные кофры и сумки с аппаратурой ...»

Его плов на дни рождения друзей был самым вкусным и по-настоящему узбекским!

Его неординарная внешность — длинные с проседью волосы, борода и лучезарные глаза — запоминались посторонним.

Чувство гордости за отца вызывает уважительное отношение коллег к нему. Я ни разу не услышала ни одного недоброго слова о папе, как о человеке, и о его профессионализме. Его ценят и уважают. И я горжусь за отца. Я бегала с ним по редакциям ташкентских газет, когда была совсем маленькой, и потом, когда проходила практику по журналистике. А в Москве мы работали в одном здании «Известий».

Мой дед, работая главным художником на киностудии «Узбекфильм», часто брал маленького Толю на съемки фильмов. Заканчивая школу, мой будущий папа думал о поступлении на кинооператорский. Но дед не одобрил такого решения, сказал, как отрезал, что не видит для этого талантов. Много лет спустя, отец сотрудничал с немецкой киностудией на съемках фильма "Побег из ГУЛАГа". Он был фотографом этой картины везде, где шли съемки: Ташкент, Карелия, Германия. Кинооператором он не стал, но видение мира через объектив ему, оказалось, дано от природы. Он много раз вспоминал слова своего отца и с грустью произносил: «Видел бы папа мои работы». Своего отца он потерял так же рано.

Дочь Юлия

Любимому папе

Сегодня день рожденья твой
И ты уже давно не холостой,
Семья тебя со всех сторон пленит,
Душой и сердцем любит и не льстит.
Ты, интересного много видал.
Геологом был, фотографом стал.
Сегодня ж хотим мы поздравить тебя
За ум и за верность семье до конца!
И знай лишь одно,
То, что должен ты знать:
Мы любим тебя
Как отец твой и мать!

Сын Назар, 14 лет, 15 марта 2003 г.